КостяНика.Время лета

Фильм рассказывает о чуде настоящего, теплого, живого сострадания. В романе Стефана Цвейга "Нетерпение сердца" есть замечательное определение такого чувства, причина которого — деятельная, а не пассивная любовь к ближнему: «…Есть два рода сострадания. Одно — малодушное и сентиментальное, оно, в сущности, не что иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья; это не сострадание, а лишь инстинктивное желание оградить свой покой от страданий ближнего. Но есть и другое сострадание — истинное, которое требует действий, а не сантиментов, оно знает, чего хочет, и полно решимости, страдая и сострадая, сделать все, что в человеческих силах и даже свыше их».

Фильм рассказывает о чуде настоящего, теплого, живого сострадания. В романе Стефана Цвейга "Нетерпение сердца" есть замечательное определение такого чувства, причина которого —  деятельная, а не пассивная любовь к ближнему:

 

 «…Есть два рода сострадания. Одно — малодушное и сентиментальное, оно, в сущности, не что иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья; это не сострадание, а лишь инстинктивное желание оградить свой покой от страданий ближнего. Но есть и другое сострадание — истинное, которое требует действий, а не сантиментов, оно знает, чего хочет, и полно решимости, страдая и сострадая, сделать все, что в человеческих силах и даже свыше их».

 

Костино сострадание – как раз второго типа, «деятельное и решительное», он с юношеским энтузиазмом и пылкостью погружается в мир Ники с головой – и преображает его, преображая при этом и себя. Кроме того, он видит в ней не какой-то объект с ярлыком – «девушка-калека», как все окружающие, а – равного себе человека, точно такого же, как он сам. Как-то в минуту раздражения, выведенный из себя поведением взбалмошной девушки, он говорит ей: «Вот ударил бы тебя, не посмотрел бы, что девчонка» — и эти слова удивительно благотворно действуют на нее. Дело в том, что они уравнивают ее с ним, делают ее такой же полноценной, как он.  Для Ники это – настоящее чудо, и  светом этого чуда озаряется теперь вся ее жизнь.

 

Да, в этом фильме нет голливудской безупречности и вылизанности, некоторые актеры-подростки играют... мягко скажем, не очень умело («совершенно непрофессионально!» — сказал бы любой голливудский режиссер). Но весь фильм дышит искренностью и непосредственностью, и оттого прощаешь подобные промахи. Ведь главное – идея фильма, его душа, его суть – получилось по-настоящему хорошо, совершенно непохоже на очередную яркую американскую сказку (несмотря, кстати, на присутствие сказочного элемента), а бесконечно похоже – на жизнь.