«Я не имею в себе жизни… мертв духовно». С этой трезвой и беспощадной оценки себя в мирской жизни и начинается оптинское становление ее будущего последнего духовника.
«Я не имею в себе жизни… мертв духовно». С этой трезвой и беспощадной оценки себя в мирской жизни и начинается оптинское становление ее будущего последнего духовника.
Читатель становится соучастником бесед молодого инока с его учителем – старцем о. Варсанофием, поскольку они составляют большую часть «Дневников». Беседы эти просты и немногословны – о. Никон не конспектирует, но помечает их духовный смысл.
«Найти Бога – цель монашеской жизни. Как искать Бога?»
Учитель и ученик говорят о радости смирения, молитвенном труде; о пороках, о силе зла, «навевающего сомнения» и «мирской бездне». О возможностях роста силы духа в человеке и непрерывном испытании ее на практике.
«Да, бывают такие случаи, об них в миру и понятия не имеют, а здесь они не подлежат сомнению…» Это о «простых» оптинских чудесах, как подлинной реальности оптинской духовной культуры.
Многие беседы посвящены обсуждению прочитанных книг и осторожному толкованию их «темных мест». Книг много, и читатель может составить их перечень, потому что возникает желание заглянуть (а, дай Бог, и прочитать их) в труды еп. Феофана, Симеона Нового Богослова, преп. Макария, еп. Игнатия Брянчанинова, преп. Исаака Сирина и многих других.
«Так я мыслю, так я чувствую, так наблюдаю и так верю…»
7 ноября 1910 года дневник о. Никона обрывается. Начинается «другая жизнь», предсказанная ему учителем. Посвященный в сан иеромонаха в ноябре 1917 года, он будет служить в Оптиной пустыне до полного ее разгрома в 1922 году и умрет в Соловецкой ссылке в июне 1931 года, не оставляя своего служения.
Книга включает в себя сохранившиеся тексты о. Никона 20-х годов.
Его письмо матери 1922 года, «Поучение», записанное им самим, и несколько бесед с учениками и прихожанами.
«Воспоминания монахини Амвросии» — скупое и поразительное свидетельство духовной красоты и мощи последнего духовника Оптиной пустыни.
«Вот, чудесненькие мои, ведь я – монах. Я давал обет терпеть всякое озлобление и укоризну, поношение и изгнание, и если сие сбывается, если сие терплю, то радоватися подобает…»
А у гроба о. Никона один из провожавших его священников воскликнул: «Смотри, сейчас засмеется».
