«… представить себе, что думает животное, не так-то просто». Но именно это умение представить (и услышать) определяет своеобразие лечебных методов ветеринара-писателя Хэрриота.
В его заметках первоклассный профессионал, следящий за всеми новинками современной ему медицины, отступает в тень человека, радующегося чуду исцеления своих пациентов не только с помощью медикаментов, точно поставленного диагноза и мастерства лечащего врача.
«… представить себе, что думает животное, не так-то просто». Но именно это умение представить (и услышать) определяет своеобразие лечебных методов ветеринара-писателя Хэрриота.
В его заметках первоклассный профессионал, следящий за всеми новинками современной ему медицины, отступает в тень человека, радующегося чуду исцеления своих пациентов не только с помощью медикаментов, точно поставленного диагноза и мастерства лечащего врача.
Собака Рип теряет сначала переднюю правую ногу, потом заднюю. А он, врач, ничем не может остановить этот неодолимый процесс разрушения живого существа. Отчаяние…
Но скупое описание трагических моментов врачебного бессилия сменяется описанием «простого» чуда – фермер Джек, хозяин собаки, постоянно молится за ее здоровье («… не люблю я последнюю надежду у живой твари отнимать».), и Рип начинает не только ходить, но и, по-прежнему, выполнять все свои пастушеские обязанности на двух левых лапах.
Истории животных спасенных и погибших – «победные минуты, скрашивающие жизнь ветеринара» и отчаяние от того, что кого-то не смог спасти. Пограничное существование, требующее мужества, силы, физической и духовной, постоянной готовности «куда-то тащиться в темноте».
И не вдруг в этой книге возникают страницы, написанные «беспомощным ветеринаром» — о жене и детях, «семейном очаге», огонь в котором не тухнет…
«Со мной свершилось еще одно чудо!..» Это о рождении младшей дочери. «… и вся природа словно ликовала вместе со мной… как я разбогател».
«Мне это даровано: следить, как твои собственные дети впервые знакомятся с четвероногими обитателями ферм, наблюдать их растущую любовь и интерес к окружающей природе».
Дети ветеринара Хэрриота с трехлетнего возраста становились его помощниками. Без принуждения и ложных назиданий они открывали не только профессиональный мир отца, но и мир Божий.
Джим стал выдающимся ветеринарным врачом, Рози предпочла лечить людей. И, читая, не подсмеивайтесь над отцовской гордостью – ветеринар здесь беспомощен.
А сколько смешного подмечено Хэрриотом на йорширкских фермах. И у животных, и у их хозяев.
Коза, съевшая двести девяносто три зеленых помидора и не потерявшая аппетита.
Старый фермер, дающий своим коровам почти шекспировские имена – «Дилижансиха», «Дуралея», «Долговязиха»…
Дусик и Пусик – история двух терьеров, которых избыток хозяйской ласки превратил в агрессивных и избалованных существ.
Лабрадор Бренди, питавший слабость к пустым банкам из-под консервов, в которых часто застревал его язык, чудом остается жив после неизлечимой болезни и удивляет окружающих своим «человеческим» поведением.
И, почти физическое ощущение присутствия на страницах книги той целительной силы, «с которой не может соперничать ветеринар» — любви.
Хэрриот, анализируя со своим другом и коллегой очередной необъяснимый случай исцеления, припомнит строки, которые знает каждый английский школьник: «Сильней молитва тех, кто сердце отдает созданьям всем, большим и малым…» (С. Колридж)
