Убивец

Федор Силин, потеряв семью, « думал, думал и, наконец, того, пошатился в вере». Он начинает «странничать» в поиске «праведных людей». В тюрьме, куда он добровольно садится («крест на себя наложил»), Федор знакомится со стариком по прозвищу «Безрукой» и ему кажется, что он нашел в этом мире подлинного праведника. «Безрукой», пересыпая свою речь цитатами из Библии, убеждает Федора в «сладости покаяния» — «… не согрешишь – и не покаяшься, а не покаяшься – не спасешься». (Писатель действительно был знаком в Сибири со стариком — главой секты «покаянников», который одновременно возглавлял разбойничью шайку).

Федор Силин, потеряв семью, « думал, думал и, наконец, того, пошатился в вере». Он начинает «странничать» в поиске «праведных людей». В тюрьме, куда он добровольно садится («крест на себя наложил»), Федор знакомится со стариком по прозвищу «Безрукой» и ему кажется, что он нашел в этом мире подлинного праведника. «Безрукой», пересыпая свою речь цитатами из Библии, убеждает Федора в «сладости покаяния» — «… не согрешишь – и не покаяшься, а не покаяшься – не спасешься». (Писатель действительно был знаком в Сибири со стариком — главой секты «покаянников», который одновременно возглавлял разбойничью шайку).

«Безрукой» пытается привлечь Федора к своему кровавому промыслу – заставляет убить мать с тремя детьми, но тот отказывается и убивает «учителя», отчего и получает на оставшуюся ему жизнь прозвище «Убивец».

« Избавь меня от кровей, Боже…» (Псалом 50, 16). Начинается труд подлинного покаяния Федора Силина и «начало доброго пути, вводящего в жизнь». (преп. Ефрем Сирин) – он становится добровольным проводником и телохранителем путников, которым предстоит поездка по опасным («разбойничьим») местам. «Бакланы», как называют в Сибири бандитов, ненавидят и боятся «убивца». Несколько раз его пытаются убить. Но он, безоружный, всякий раз остается в живых, потому что защищает не себя, но других и оружие его – « сердце чистое… и дух правый…» (Псалом 50)

Федора убивают. Его тело находят в лесу изувеченным – над уже умершим «убивцем» глумились «бакланы». Пойманный убийца сказал, что Федор, умирая, простил его.

Пришли предсказанные «окаянные дни», эпидемия унесла многие жизни, памяти которых может свидетельствовать документальное описание мученической кончины многих страстотерпцев, «в смуте не потерявшихся».

Владимир (Богоявленский) митрополит Киевский и Галицкий благословлял своих палачей, большевистских «бакланов», перед расстрелом и молился о спасении их душ. Это уже «окаянный» 1917. «Ибо восстанут лжехристы и лжепророки… чтобы прельстить…»

Уловив симптомы болезни, способной поразить будущее, «сибирский турист» Короленко историей об «убивце» Федоре Силине напомнит нам вслед за преподобным Ефремом Сириным: «Не убойся положить начало доброго пути, вводящего в жизнь; пожелай только идти сим путем».

Убиенный «убивец» Федор Силин не боялся. Шел.

Не «убоялся» и писатель Короленко, уже в двадцатом веке, предупредить новую власть о том, что ее ждет. Предостеречь. Об этом можно узнать из его переписки (ныне опубликованной) с Луначарским и Горьким.