Кошка и мышка

С первых страниц повести читателя завораживает прекрасный, живой, несуетный язык, которым ведется повествование. Таким языком нельзя писать исключительно о случайном и преходящем. В нем слышится благоговение перед миром Божьим и уважение к человеку. Этот особый язык, как правило, свидетельствует о причастности текста к правде, причем правде, имеющей высшую природу. И действительно, именно этой настоящей правде в конечном счете и оказывается посвящена повесть.

С первых страниц повести читателя завораживает прекрасный, живой, несуетный язык, которым ведется повествование. Таким языком нельзя писать исключительно о случайном и преходящем. В нем слышится благоговение перед миром Божьим и уважение к человеку. Этот особый язык, как правило, свидетельствует о причастности текста к правде, причем правде, имеющей высшую природу. И действительно, именно этой настоящей правде в конечном счете и оказывается посвящена повесть.

Перед нами разворачивается жизнь крестьянина Савелия, рассмотренная как будто с высоты птичьего полета: мелькают десятилетия, меняются удачи и неудачи, перемежаются радости и скорби главного героя. В этих переменах жизнь обретает глубокий и вечный смысл. Но главное, на наших глазах такой смысл обретает и нежеланное всем нам человеческое горе. Именно оно смиряет и сокрушает довольного своими успехами и потому несколько загордившегося Савелия. Именно оно напоминает ему о неизбывных грехах человеческих и о действии в судьбе каждого Промысла Божия. В свою очередь память об этом дает силы Савелию примириться с бедой и перетерпеть ее. Именно горе по-настоящему умягчает его сердце, зачерствевшее от довольства и утратившего силу к состраданию. Общее горе еще теснее сплачивает семью Савелия. Наконец, в горе, которое переносится с верою и терпением, возможно настоящее, тихое, благодатное утешение и может родиться подлинная, несуетная надежда.

А главное, по мысли Григоровича, согласного с апостолом Павлом, такая надежда не постыжает (Рим. 5, 5), не обманывает человека. Часто за покаянием, сокрушением и умягчением сердца следует не только избавление от скорбей, но и нечаянная радость.