Раковый корпус

Павел Русанов, влиятельный чиновник, попав в «раковый корпус», вдруг ощутил, что «стал семью десятками килограммов теплого, белого тела, не знающего завтра». Он, страдающий от раковой опухоли, попадает в палату населенную тоже страдающими людьми. И никакие регалии, чины и связи не могут защитить его «тело» от необходимости принять это невольное равенство страдающих.

Павел Русанов, влиятельный чиновник, попав в «раковый корпус», вдруг ощутил, что «стал семью десятками килограммов теплого, белого тела, не знающего завтра». Он, страдающий от раковой опухоли, попадает в палату населенную тоже страдающими людьми. И никакие регалии, чины и связи не могут защитить его «тело» от необходимости принять это невольное равенство страдающих.
«…бездна заключила меня». (Иона. 2, 6). В «бездну» неизлечимой и мучительной болезни погружены обитатели «корпуса». Страдание разъединяет их, оставляя каждого наедине с самим собой и своим прошлым. Но невидимая работа человеческой души в предчувствии «сени смертной» — вот сюжетный пунктир и духовный вектор этой книги.
Ефрем Поддуваев, работяга и бабник, не прочитавший за свою жизнь ни одной книги, неожиданно задает вопрос всем: «Чем готовиться к смерти?» И с мучительной запинкой сам же на него отвечает: «… чистой совестью». Вспоминая оставленных жен и детей, Ефрем, в стихийно открытом им покаянии, ищет очищения и покоя.
Олег Костоглотов, бывший заключенный думает о том, что «… человек может переступить черту смерти, еще когда тело его не умерло». И открывает для себя и всех: «… и ты-таки простил всем обижавшим тебя и не имеешь зла к гнавшим тебя».
С хирургической точностью писатель приобщает нас к процессам необходимой и неизбежной покаянной работы человека не от страха за свою жизнь, но от «страха Божьего». «… иногда я так ясно чувствую, что во мне – это не все я. Что-то уж очень есть неистребимое, высокое очень!» Это открытие делает библиотекарь Шулубин, всю жизнь приспособлявшийся к режиму ради благополучия детей. (Но дети предали и оставили отца).
Преодолевается, (конечно, не всеми) гордыня личного страдания, и открывается свет и сила сострадания и любви. Сила, спасающая не тело, но душу человека от раковых опухолей лжи и безнравственности мира, через «отношение сердец» делающая людей счастливыми даже в «пути невозвратном». (Иов. 16, 22).
В России образца 1955, то есть в СССР, директор школы может сорвать со стены картину Саврасова «Грачи прилетели», (потому что там изображена церковь); сосед доносит на соседа, чтобы получить его жилплощадь; дети отрекаются от родителей, чтобы не испортить анкету и поступить в институт. Страна, живущая и управляемая страхом. Но этот низкий, мирской страх неожиданно разбивается о стены «ракового корпуса», потому что «… к Господу воззвал я в скорби моей, и Он услышал меня». (Иона. 2, 3). Телесные страдания претворяются в «телесный подвиг» (авва Кроний) человека, постигшего, что он не один.
Как на старой иконе, бережно отмываемой, так и в героях этой книги, начинает мерцать образ Божий, и «… услаждается горечь нашей страны, изглаживается проклятие нашей земли… и нашей мертвенности послано врачевство жизни». (преп. Ефрем Сирин).