Без перчаток

Семьи начинают борьбу. Хорнбоуэр готов пойти на некоторые уступки, его озлобление в основном связано с пренебрежением местных дам к молодой жене его старшего сына. Однако миссис Хилкрист ни на какое снисхождение к Хлое не соглашается. Начавшаяся борьба поначалу приносит успех Хорнбоуэру, но миссис Хилкрист наносит ответный удар. Она решает прибегнуть к шантажу, так как ей становятся известны неприглядные факты из жизни Хлои до замужества. Ее не смущают те страдания, которые она может этим причинить, – зло должно быть наказано. И миссис Хилкрист уверенно берет на себя роль судьи.

Семьи начинают борьбу. Хорнбоуэр готов пойти на некоторые уступки, его озлобление в основном связано с пренебрежением местных дам к молодой жене его старшего сына. Однако миссис Хилкрист ни на какое снисхождение к Хлое не соглашается. Начавшаяся борьба поначалу приносит успех Хорнбоуэру, но миссис Хилкрист наносит ответный удар. Она решает прибегнуть к шантажу, так как ей становятся известны неприглядные факты из жизни Хлои до замужества. Ее не смущают те страдания, которые она может этим причинить, – зло должно быть наказано. И миссис Хилкрист уверенно берет на себя роль судьи.

Не надеясь на прощение мужа, Хлоя в отчаянии пытается покончить с собой. Увлечение борьбой завело Хилкристов слишком далеко. Они забыли не только об арендаторах, но и о заповедях всуе поминаемого ими Бога. Их нравственность, покоившаяся на шатких основаниях сословных принципов, рассыпается при проверке как карточный дом. Оказывается, «невозможно ввязаться в драку и не озлобиться». Ненависть и разрушение мирной жизни наносят урон обеим сторонам.

Хилкрист, который глубоко сожалеет о случившемся, начинает понимать, что он лицемер. Члены его семьи причинили противнику вред, значительно больший того, который тот способен был им нанести. Они виновны в гибели будущего внука Хорнблоуэра и разрушении семьи его сына. Это зло родилось, несмотря на внешнее благородство взглядов и жизни Хилкристов, из малого зерна – из мысли о том, что они «кто-то, а Хорнблоуэры — никто, другие, чужие». Именно сознание сословного и нравственного превосходства довело Хилкристов до жестокости, до присвоения себе права суда над людьми. Не случайно Евангелие настойчиво предостерегает нас от фарисейства, учит видеть в каждом человеке своего ближнего и не делать ему того, чего не хочешь себе.